Истоки Исламской революции и неизбежность её поражения

На первый взгляд, между Советским Союзом и Исламской республикой Иран (ИРИ) нет ничего общего. В Иране после исламской революции 1979 года существует теократический режим, при котором вся общественная, политическая и личная жизнь граждан строго регламентируется законами шариата. СССР же был атеистической страной, чем, кстати, вызывал патологическую ненависть со стороны основателя ИРИ аятоллы Хомейни.

Однако не всё так просто. В реальности советский атеизм имел черты светской религии. Его основной признак простодушно повторил недавно и Владимир Путин: есть люди, которые верят в бога, а есть те, кто верят, что бога нет, но и те и другие во что-то верят. Тут Путину, конечно, карты в руки — десятки лет он сам был последователем этой светской советской религии.

К научному атеизму, то есть к системе взглядов, опирающихся на достижения науки, советский атеизм действительно имел лишь косвенное отношение. Религиозный философ Николай Бердяев в работе «Истоки и смысл русского коммунизма» справедливо замечал: «Pyccкий aтeизм, кoтopый oкaзaлcя cвязaнным c coциaлизмoм, ecть peлигиoзный фeнoмeн».

В свою очередь, обязательная государственная религия, догматам которой должны быть подчинены все стороны жизни общества и человека, неизбежно превращается в идеологию. Именно это произошло после Исламской революции в Иране.

Обе идеологии — марксизм-ленинизм в СССР и исламизм в ИРИ сближались и в своих ключевых аспектах. Главным для обеих был принцип национального суверенитета, на деле сводившийся с суверенному праву их правителей творить со своими подданными всё, что им заблагорассудится без оглядки на мировое общественное мнение. В рамках этого принципа, оба государства опирались на идеи национальной исключительности, неповторимости и великого прошлого.

Характерно, что обе эти идеологии, обещали своим подданным царство божие на земле. И как можно увидеть на примере Исламской республики, отчасти даже преуспели в этом.

Так называемая Исламская революция 1979 года в Иране фактически была одной из многочисленных национальных революций XX века, просто густо окрашенной в религиозные тона. Основной её целью была та же, что и у других национальных революций: создание независимого государства.

Однако общее между СССР и исламистским Ираном на этом не кончается. Общими были и социально-экономические проблемы, стоявшие перед обеими странами в разное время, и социально-демографические процессы, проходившие в них (в Иране, правда, с опозданием на несколько десятилетий).

Протестный потенциал Исламской республики

Массовые протесты потрясли страну в 2022-23 годах после убийства курдской девушки Махсы Амини «Назидательным патрулем» (полиция нравов в Иране). Она была арестована 14 сентября 2022 года из-за «неподобающего ношения хиджаба» и забита до смерти в полицейском участке.

Манифестации в память Махсы Амини, охватившие 16 из 31 провинций страны, проходили под лозунгами «Женщина, жизнь, свобода», «Смерть диктатору», «Назидательный патруль — убийцы», «Я убью того, кто убил мою сестру», «Клянусь кровью Махсы», «Иран будет свободен!», «Хаменеи — убийца, его правительство недействительно», «Притеснение женщин от Курдистана до Тегерана». В них приняли участие тысячи людей по всей стране.

В ходе подавления тех народных выступлений погибли по меньшей мере 200 человек (по некоторым оценкам, было 342 погибших). Среди убитых протестующих были школьницы. Широкую огласку в те дни получила история 16-летней Ники Шакарами, которую спецслужбы похитили во время протестов в Тегеране и запытали до смерти в тюрьме.

В демонстрациях принимали участие в основном студенты и преподаватели, однако активную поддержку им оказали рабочие нефтеперерабатывающих заводов в Бушере и Дамаванде, угрожавшие начать забастовку и скандировавшие «смерть диктатору». В Бушере рабочие на некоторое время блокировали дорогу к нефтехимическому заводу. Поддерживали протестующих и торговцы, закрывая свои магазины и лавочки в знак несогласия с действиями властей.

В некоторых случаях, когда власти открывали огонь по протестующим, люди переходили к вооруженному сопротивлению. Так, 30 сентября 2022 года в городе Захедан (провинция Белуджистан) как минимум 96 человек были расстреляны полицейскими во время протестов, которые начались после известия об изнасиловании 15-летней девочки начальником местной полиции. Потребовавшие наказания преступника горожане, собравшиеся возле полицейского участка, были атакованы полицейским вертолётом с воздуха. В отместку ночью полицейский участок был сожжён. Множество членов КСИР (Корпусстражей исламской революции — одна из главных опор исламистского режима в Иране) были убиты. Государственные СМИ сообщили о гибели 19 протестующих и 32 полицейских.

В 2009 году в Иране произошла так называемая Зеленая революция, когда на улицы Тегерана, несмотря на запрет, вышли 100 тысяч человек, протестовавших против фальсификаций на президентских выборах. Тогда полиция тоже открывала огонь на поражение по демонстрантам.

При этом реальная власть в Иране принадлежит не президенту или парламенту, а несменяемому пожизненному «духовному лидеру». Формально его могут отстранить от власти 88 «экспертов», представляющие исламское духовенство, но за 40 лет прецедентов подобного рода не было.

Законы в Иране соответствующие. Здесь регулярно применяется смертная казнь за то, что в нормальных странах никому не придёт в голову считать преступлением. Например, за «пропаганду непристойности» или поведение, классифицируемое как «земной разврат», за гомосексуальные отношения, «блуд», проституцию, «враждебность против Бога», «осквернение земли».

Применение высшей меры наказания в Иране — одно из самых массовых в мире. По этому показателю страна уступает только Китаю, но там и население примерно в 15 раз больше. В 2022 году в Иране было совершено как минимум 553 казни, в 2023 году не меньше 834, что составило 74% от всех казней, произведенных в этот год в мире (!). В 2024 году казненных насчитывалось уже 901 человек. Возраст уголовной ответственности в Иране — 9 лет для девочек и 15 лет для мальчиков. Казни применяются для детей с 15 лет. В частности, по такой статье, как «богохульство». Как было показано выше, регулярно применяются здесь и внесудебные расправы.

И всё же сотни тысяч иранцев выходят на протесты. Как это возможно в стране с несменяемой теократической диктатурой?

Чтобы ответить на этот вопрос, стоит вернуться к событиям Исламской революции 1979 года.

Мечети против телевизоров

Сегодня на фоне событий нынешней израильско-иранской войны только ленивый не вспомнил, что Иран до 1979 года был очень светской страной. Тегеран называли «Парижем Востока». В сети публикуется множество фотографий и видео иранских женщин того времени в европейской одежде, мини-юбках и купальниках.

Действительно тогдашняя иранская конституционная монархия в лице шаха Мохаммеда Резы Пехлеви́, а до того — в лице его отца Резы Пехлеви, много сделала для того, чтобы их страна стала современным модернизированным государством.

С момента восхождения на трон в 1941 году и вплоть до 1949 года молодой шах Мохаммед почти не вмешивался в государственное управление. Этим занималось светское правительство под контролем меджлиса (парламента). Однако после покушения на него в 1949 году мусульманским фанатиком (его объявили коммунистом и компартия Ирана, называвшаяся «Народной партией», была запрещена), шах постепенно начал прибирать бразды правления в свои руки. Светский характер государства от этого не изменился.

Иран, как и многие другие развивающиеся страны того времени, входил в новую эпоху. Шах апеллировал к великой истории «страны ариев» (так буквально переводится с персидского название Ирана). Но одних напоминаний о великом прошлом было недостаточно.

Для того, чтобы встать в один ряд с развитыми государствами мира, стране требовались серьёзные реформы. И шахская власть пыталась ответить на вызовы времени.

Напомню, что Персия в течение XVIII-XIX веков и вплоть до середины XX века была ареной борьбы Британской и Российской империй. Даже своему восшествию на трон в 1941 году шах Мохаммед Реза Пехлеви был обязан госперевороту, проведенному во многом силами введённых в страну британских и советских войск — тогда союзников по антигитлеровской коалиции.

Намеченные шахом реформы требовали немалых средств. Получить их можно было от развивающейся тогда преимущественно за счет английских колонизаторов нефтяной промышленности.

Иран — вторая страна мира после Саудовской Аравии по объемам разведанных запасов нефти. В стране началась дискуссия о судьбе нефтепромыслов. Часть политиков выступала за их национализацию, другие, в том числе и сам шах, были категорически против. Опустим здесь драматическую историю борьбы за иранскую нефтяную промышленность, которая вылилась в политические убийства с государственным переворотом. В итоге контролем над иранским ТЭК завладел консорциум западных нефтяных компаний, а страна стала получать 50% их прибылей.

В 1963 году в Иране началась так называемая Белая революция — комплекс экономических реформ. Он включал в себя земельную реформу, национализацию лесов и пастбищ, приватизацию государственных предприятий, распределение прибыли предприятий между их рабочими и служащими, предоставление права голоса женщинам и борьбу с неграмотностью

По сути это была программа буржуазной революции для общества, сильно отставшего в своем развитии от наиболее передовых стран своего времени. В Японии аналогичный комплекс реформ — «Реставрация Мэйдзи» был запущен в 1868 году (тоже, кстати, под эгидой монарха).

Земельная реформа иранской «Белой революции» подразумевала принудительный выкуп земли у иранских феодалов с последующей продажей её небольшими наделами полутора миллионам крестьянских хозяйств по цене на 30% ниже рыночной. Для этого крестьянам предоставлялся льготный кредит, выплаты по которому под очень низкие проценты были рассчитаны на 25 лет.

Приватизация государственных предприятий также была дело прогрессивным, особенно в условиях полу-феодальной системы тогдашнего Ирана, где «государственное» означало принадлежность собственности не государству «вообще», а конкретному государю — то есть шаху. Предприятия переходили к буржуазным (как бы мы сейчас сказали, эффективным) собственникам. Чтобы снизить издержки капиталистической эксплуатации, их рабочие и служащие должны были получать 20% от прибылей новых частных компаний, плюс премии за повышение производительности труда и снижение издержек производства.

Избирательное право для женщин, несомненно, также было огромным шагом вперед .

При этом прогрессивные в целом реформы правительства породили проблемы и недовольство не только у представителей старого мира — помещиков и духовенства, — но и у широких слоев иранского общества.

Так, шах широко открыл двери для сельскохозяйственного импорта, что ударило по иранскому аграрному сектору. Новые небольшие слабомеханизированные крестьянские хозяйства были не в состоянии конкурировать с дешёвой импортной продукцией и массово разорялись. К тому же, земля досталась далеко не всем крестьянам. Собственником земли становился кто-то один из многодетной иранской семьи, а его братья были вынуждены искать счастья в городе.

Таким образом миллионы разорившихся молодых иранских крестьян с их архаическим мировоззрением, в котором верность традициям и исламу занимали первостепенное место, хлынули в города. И в первую очередь — в преуспевающий Тегеран, центральные улицы которого будто сошли с обложек глянцевых журналов о западной жизни. Но и в Тегеране многие из этих молодых людей, лишённых всего и зачастую не имевших никакого образования, а часто просто неграмотных (число неграмотных в Иране в 1976 году среди лиц от 15 лет и старше составляло около 64%) не могли найти достойной работы и средств к существованию, пополняя собой люмпенизированную часть населения преуспевающей столицы.

«Очень быстрый экономический рост не был сбалансированным, а сопровождался крайне высоким экономическим неравенством... Стремительно росло расслоение не только между городом и деревней, но и между богатыми и бедными кварталами городов. Северный Тегеран достиг очень высокого, западноевропейского уровня жизни, а жители многих районов Южного Тегерана не имели не только инфраструктуры, но и элементарных жилищных условий. Колоссальный разрыв наблюдался и между столицей и остальным Ираном: к середине 1970-х годов в Большом Тегеране проживало менее 20% иранцев, но концентрировалось 42% больниц, 50% врачей, 66% студентов и около 70% владельцев автомобилей».

Противники шаха из числа консерваторов развернули агитацию против его политики прежде всего в мечетях, поскольку у бедных крестьян и рабочих с южных окраин Тегерана, живших в трущобах, телевизоров не было. Муллы объясняли им, что все их беды происходят от творящегося кругом разврата, который сам по себе — результат забвения прекрасных традиций прошлого и религии.

Между тем шах и его близкие ни в чем себе не отказывали. Только на свадебное платье второй жены Мохаммеда Пехлеви Сорайи ушло 900 тысяч золотых зернышек, 20 тысяч перьев марабу и 6 тысяч бриллиантов. Платье было таким тяжелым, что его шлейф, вопреки традиции, пришлось нести не девочкам, а взрослым женщинам, а сама невеста чуть не упала в обморок.

При этом государство тратило огромные средства на военные расходы. С 1954 года по 1977 они выросли в 120 раз (!) — с $60 млн до $7,2 млрд долларов в 1977 г. (по ценам 1973 г.).

Отношения шахского Ирана и Израиля были дружескими, что тоже было поводом для обвинений Мохаммеда Пехлеви со стороны исламских ортодоксов в том, что он является протеже «сионистов».

В то же время в стране процветала созданная в 1957 г. при помощи ЦРУ и Моссада тайная полиция (САВАК). В 1973 году в Иране были запрещены все политические партии, а в 1975 создана одна единственная правящая партия Растахиз.

Авторитарные тенденции в политике шаха стали нарастать. В середине 70-х он объявил о идеологическом триединстве: «Бог, Шах и Родина» (совсем как «Православие, Самодержавие, Народность» в николаевской России). Заодно Пехлеви провозгласил себя преемником всех предыдущих персидских династий.

Нефтяной бум породил гиперинфляцию в начале 1970-х и длительный экономический кризис, что усугубило положение тех слоев, которые и так находились в плачевном положении — прежде всего крестьян и городских низов.

Неудивительно, что 1 февраля 1979 года миллионы человек вышли на улицы Тегерана приветствовать нового спасителя нации — аятоллу Хомейни, вернувшегося из 15-летнего политического изгнания.

После Исламской революции

С победой Исламской революции в Иране произошел чудовищный откат общества во времена Средневековья. Впрочем, эта фраза не вполне адекватно характеризует то, что произошло со страной. В конце концов, даже в иранском Средневековье были эпохи гораздо более свободные, чем теократическая диктатура Хомейни.

Однако после установления диктатуры муллам ради собственного выживания пришлось решать ряд социальных и экономических проблем. Логика их действий была аналогична той, которой руководствовались и ненавидимые Хомейни руководители СССР.

Для собственного выживания им требовалась современная армия — и, соответственно, современный, по возможности независимый от других стран, военно-промышленный комплекс. Для создания ВПК в большом количестве были необходимы образованные люди — инженеры, ученые.

Для воспитания таких кадров требовалось современное светское научно-техническое образование (ВУЗы). Для производства современного оборудования и работы на нем — массовое начальное, среднее и средне-специальное образование (школы, ПТУ, технические колледжи).

Для ускоренной индустриализации, в которой нуждался тогда Иран, в большом количестве нужны были рабочие руки. Их на том этапе могла дать и давала деревня. Это, в свою очередь, означало довольно быструю урбанизацию. Городское население увеличивалось, сельское сокращалось. Так, если в 1976 году городское население в стране составляло 47%, а сельское, соответственно, 53%, то к 1986 году пропорции изменились — 54,3% горожан против 45,7% селян.

Согласно переписи 2016 года, городское население в Иране выросло до 74%, что соответствует показателям высоко- и среднеразвитых государств, например, России. С той только разницей, что такой процент горожан в РФ держится практически без изменения уже около 40 лет.

Значительно поднялся в Иране средний уровень и качество жизни — как в городе, так и на селе.

Так, если в 1977 г. телевизор был только у 22,6% горожан и лишь у 3,2% селян, то в 1984 г. телевизоры появились уже у 79% городских жителей и 25,6% жителей деревни. К 2004 г. этот показатель составлял уже 97,5% и 89,1%.

Холодильниками в 1977 г. пользовались 36,5% горожан и 7,6%селян. В 2004 их имели уже 98,5% горожан и 92,4% крестьян.

Телефоны были в 1984 г. у 21,3% горожан, а в 2004 г. — уже у 81,2%. В сельской местности ими пользовались 0,4% в 1977 г. и 49,4% в 2004 г.

Электричество в городах было практически всеобщим уже в 1984 г. — 99,5%, а в 2004 г. — 100% (в сельской местности — 57,1 и 98,3%). Чистая питьевая вода была в 1984 г. у 96,2% горожан и 43,9% крестьян, а в 2004 г. — у 99,1 и 89% соответственно.

По данным на 2011 год в Иране 18% населения имели высшее образование. Более свежих данных на эту тему нет, но, с учетом того, что высшее образование в Иране бесплатное (хотя есть и коммерческие вузы), и того, что согласно конституции этой страны правительство поощряет получение его гражданами, можно предположить, что на сегодняшний день эта цифра никак не меньше 20%.

Для сравнения: в Советском Союзе за два года до августовской революции 1991-го высшее образование имели только 11% населения.

Всё это говорит о том, что

режим мулл в Иране, руководствуясь отчасти своей идеологией, отчасти сугубо прагматическими соображениями собственного выживания, как в свое время и правящий класс в СССР, сам вырастил своего могильщика — современный образованный городской средний класс.

Едва оперившись, этот новый класс всегда и везде начинает требовать от дряхлеющей правящей элиты вернуть его права: на свободу слова, мысли, собраний, объединений, общественной и личной жизни. И в конечном счете, на власть.

Сейчас на эти демографические и социальные процессы в Иране накладывается война. Если Иран в ней проиграет, судьба теократического режима будет предрешена.

На главном фото — Иранская революция 1978-1979 гг. Протестующие несут тело одного из погибших, 1978 год. Фото: Public Domain